— Вот именно. А та же Миртл? Ее травили за дурацкие очки и прыщи, и если бы она тогда не погибла, то вполне могла бы и сама свести счеты с жизнью. А может, и нет, — подумав, добавила Марина Николаевна. — Она много болтает о самоубийстве, но те, кто говорят, чаще всего никогда этого не сделают… А сколько тех, кто молчит? Неважно, от страха или из гордости и упрямства? Вы представляете, сколько невротиков выходит из стен Хогвартса?

— Знаю, я сам такой, — неожиданно выдал Снейп. — Ну что вы так смотрите? Вы же видели карту Мародеров!

— Ах вон оно что… — сообразила Марина Николаевна. — Враждующие факультеты, а вы…

— А я в глазах этой компании был типичной жертвой, — ответил он. — Ну… это они так думали. Их, конечно, было больше, зато я — изобретательнее.

— И что, наш факультет, который, если мне не изменяет память, всегда преподносился как одна большая семья, не вступился?

— Если бы я попросил о помощи, вступился бы, — серьезно ответил Снейп. — Во всяком случае, Малфой — если помните, он был старостой, — делал вполне прозрачные намеки на то, что неплохо бы указать Мародерам их место, пускай даже среди них отпрыски знатных семейств, но… Я не попросил.

— Очевидно, как раз из гордости?

— Скорее, гордыни.

— Снейп, а что, они вас вот так на ровном месте невзлюбили? — подумав, спросила Марина Николаевна.

— Как ни странно, да, — фыркнул он. — Еще в поезде, перед первым курсом… Кажется, только из-за того, что я сказал, мол, хочу попасть на Слизерин. Потом-то, конечно, у нас прибавилось поводов для взаимной любви!

— Хотите сказать, что и деканы этого не замечали?

— Ну что вы. Это же милые шалунишки, — улыбнулся Снейп, — золотая молодежь, прекрасные ученики, гордость школы!.. Довольно об этом, Долорес. Не люблю вспоминать.

— В Хогвартсе необходим психолог, — вздохнула она, — причем и ученикам, и преподавателям. Только, сдается мне, в школе Мунго психологию не преподают, а взять кого-то со стороны не выйдет.

— Да уж, тут только маггловского специалиста не хватало для полного счастья…

— А почему сразу маггловского? — сообразила вдруг Марина Николаевна. — Отчего бы не сквиба? Филч же работает здесь!

— Ну поищите, поищите, — скептически произнес Снейп. — Какое, право, распространенное сочетание: сквиб-психолог! Причем еще такой сквиб, который знает о своем происхождении и не обижен на весь мир из-за того, что сам не владеет магией, как тот самый Филч…

— Спорим, найду? — прищурилась Марина Николаевна, подумав, что как раз такой человек и мог увлечься психологией, чтобы вытравить из головы собственных тараканов.

— Не буду я с вами спорить. С вас станется притащить маггла, слегка подправив ему мозги, и заявить, что это сквиб. Как проверишь? Семьи стараются не афишировать рождение таких детей, кого-то отдают в приемные семьи, ну а те, кто уходит в маггловский мир уже взрослыми, обычно меняют фамилию.

— А маггл сможет войти в Хогвартс?

— Вероятно, если кто-то его приведет, но я не уверен, — подумав, ответил Снейп. — Так! Кажется, я только что сам подал вам идею?

— Ну почему, я об этом сразу же подумала, — пожала плечами Марина Николаевна. — Так или иначе, что-то в этом направлении нужно предпринять. Может быть, не в этом году, но всё же… А теперь — до свидания. Что-то я заговорилась…

— Это уж точно, — без тени улыбки сказал он. — Всего доброго.

Часть 33

Лето выдалось для Марины Николаевны насыщенным. Конечно, по сравнению с прошлой жизнью отчетности было всего ничего, но дел все равно хватало.

— Долорес, вы твердо решили остаться на должности Генерального инспектора? — грустно спросил Фадж, когда она явилась к нему с докладом.

— Вы возражаете?

— Не то, чтобы я возражал, но я без вас, как без рук!

— Господин министр, если бы я могла раздвоиться, я бы с удовольствием работала на оба фронта, но увы, это невозможно! — искренне ответила Марина Николаевна. — Но неужели ваши помощники не справляются с возложенными на них обязанностями?

— Справляются, но до вас им далеко, — вздохнул он. — Перебрал уже нескольких, бестолковые, как… как… не придумаю даже сравнения!

— А почему бы вам не сделать первым помощником Перси Уизли? — спросила она. — Он ведь и так у вас в штате, и он не так уж скверно разбирается в делах Министерства!

— Долорес, но он ведь, во-первых, Уизли, а Уизли, сами знаете, кому преданы, — поморщился Фадж. — А во-вторых, это же не сотрудник, а болванчик, говорящая голова! Что бы я ни сказал, он только кивает и долдонит: «да, господин министр, совершенно верно, господин министр!». Если я заявлю, что сотрудникам положено ходить на ушах, он ведь выполнит приказ!

— Господин министр, пожалуй, тут есть небольшой нюанс… — протянула Марина Николаевна. — Этот юноша, конечно, Уизли, но вы не заметили, случайно, что он порвал отношения с семьей? Он честолюбив, он был старостой школы и прекрасным учеником… И он искренне мечтал о том, чтобы выбраться из нищеты, в которую вверг семью его отец своей… кхе-кхе… неуемной страстью к увеличению числа наследников.

— Да уж, лучше бы он руками так работал, — буркнул Фадж. — Простите, сорвалось…

— Ничего-ничего, — улыбнулась она. — Должна заметить, что и старшие отпрыски этого семейства, как только достигли совершеннолетия, покинули отчий дом, успели сделать неплохую карьеру и не слишком-то стремятся поддерживать связь с родными. Вероятно, это что-то говорит о ситуации в семье?

— Я бы тоже не обрадовался, если бы мне пришлось жить на головах у братьев и сестер, — пробормотал Фадж.

— Полагаю, близнецы повторят путь старших братьев. Они весьма изобретательны и намерены открыть собственный бизнес, — добавила Марина Николаевна. — Ну, эта цель хотя бы позволяет направить их неуемную жажду изобретательства в относительно мирное русло… О младших пока говорить рано, но, боюсь, там дело обстоит печально. Взять хотя бы тот факт, что в первый год — мне рассказали другие преподаватели — Рон Уизли приехал в школу со старой палочкой, которая толком не работала, а когда сломал ее на втором курсе, боялся написать об этом домой! И о какой учебе может идти речь в такой ситуации? А младшей девочке даже на новую мантию не наскребли… И это чистокровные волшебники!

— Долорес, я как-то потерял нить рассуждений, — нахмурился Фадж. — Мы ведь говорили о Перси Уизли?

— Да, и я просто привела в пример остальных его братьев, — пояснила она. — Почти все они весьма целеустремленные личности, стремящиеся сами обустроить свою жизнь и обеспечить себя, а не полагающиеся на наследство и помощь родственников. Так вот… Перси, пожалуй, чрезмерно услужлив, но это объяснимо: он очень боится потерять место. Что ему останется в этом случае? — Марина Николаевна помолчала, потом добавила: — Он очень напоминает мне меня в том же возрасте. Разве что пробивной силы у него поменьше.

— Да уж, ваша карьера ему вряд ли улыбается, — усмехнулся министр и посерьезнел. — Полагаете, Долорес, стоит дать ему шанс?

— Я полагаю, следует дать ему задание, которое выявит, действительно ли он способен лишь слепо повиноваться указаниям руководства, либо же способен проявить творческую инициативу. Люди первой формации тоже необходимы, но их пруд пруди, а вот вторых…

— И какое же задание вы предлагаете? — заинтересовался Фадж.

— Вот, — Марина Николаевна вынула из сумки папку. — Тут изложена краткая суть. На словах же могу пояснить: я полагаю, что магическое общество очень напрасно выпускает сквибов из поля зрения и старается забыть о них.

— Долорес! Что вы такое говорите?!

— Выслушайте, пожалуйста, до конца, господин министр, — с нажимом произнесла она. — Я не буду вдаваться в подробности, но исследования некоторых ученых позволяют предположить, что все так называемые магглорожденные волшебники — на самом деле потомки сквибов либо имеют волшебников в предках. Сложно сказать, как именно передаются способности к магии, у нас нет данных, нет общей базы, поэтому вывести закономерность не представляется возможным, — Марина Николаевна перевела дыхание и продолжила: — Существует Общество поддержки сквибов, но деятельность его сводится лишь к помощи тем, кого изгнали из семей, найти место в мире магглов. Тоже немало, но этого не достаточно. Тем не менее, кое-какие записи у них ведутся, и с этого можно начать.